Какой квартал на Большой Морской в Севастополе считался самым красивым

В 2024 году исполнится 70 лет, как завершился первый этап послевоенного восстановления Севастополя. За 10 лет строители возвели 700 тысяч квадратных метров жилья — на 100 тысяч больше, чем было в городе до Великой Отечественной войны. Хотя те, кто приехал поднимать Севастополь из руин, сами поначалу жили в палатках, сборных деревянных домиках и общежитиях. Один из них — архитектор Виктор Мелик-Парсаданов.

Квартал на Большой Морской восстановил потомок армянских князей

В следующем году исполнится 70 лет, как завершился первый этап послевоенного восстановления Севастополя. За 10 лет строители возвели 700 тысяч квадратных метров жилья — на 100 тысяч больше, чем было в городе до Великой Отечественной войны. Хотя те, кто приехал поднимать Севастополь из руин, сами поначалу жили в палатках, сборных деревянных домиках и общежитиях. Один из них — Виктор Мелик-Парсаданов, автор, пожалуй, самого выразительного квартала на Большой Морской. О наследии этого архитектора — новая серия из цикла «Истории в камне».

Большая Морская могла быть выше на целый этаж

Декабрь 1948 года. На Большой Морской началось строительство новых кварталов на месте разрушенных в войну домов. Фундаменты уже готовы, а проекты ещё не утверждены. Среди архитекторов идёт настоящая битва за высоту зданий. В проекте Виктора Мелик-Парсаданова, которому дали квартал между Большой Морской, Одесской и Патриса Лумумбы, дома в 4-5 этажей. Московское начальство сначала соглашается с видением архитектора, но потом приходит телеграмма — снять везде по одному этажу.

«Уменьшение этажности застройки Центрального городского кольца было продиктовано желанием сделать город для людей. Даже довоенный главный архитектор Севастополя Михаил Врангель — он об этом писал в своем письме тем, кто будет восстанавливать город после войны — он тоже призывал застраивать эти улицы домами небольшой этажности», — рассказывает историк и экскурсовод Степан Самошин.

Четырёхэтажным остается лишь адмиральский дом — Большая Морская, 16 — и то потому, что он стоит не на красной линии, а в глубине улицы. 26-летний архитектор такое изменение проекта воспринимает эмоционально и остро.

Приехав в ноябре 1945 года в Севастополь, Мелик-Парсаданов начал сразу же писать своей будущей супруге Майе Фонберштейн. Она была младше его на три года, и в это время еще продолжала учиться на архитектора в Баку. Майя Ильинична хранила эти письма всю жизнь: в них история восстановления Севастополя от первого лица, причём Виктор Паруйрович не скрывал от невесты всех сложностей при утверждении проектов и бытовых тягот: так письма приходилось писать в обеденный перерыв на работе, потому что по вечерам в общежитии не было света.

Письмо от 5 февраля 1949 года:

«Здравствуй, дорогая Маечка!
У меня здесь много волнений всякого рода, надо иметь железные нервы, чтобы всё выдержать… Я так устал от всех согласований и разговоров, что готов идти на все поправки, что у меня требуют, только чтобы утвердить новый проект. Это, пожалуй, самый тяжёлый период за все время моей здесь работы, самый нервный и тяжёлый».

Оправдать высокое доверие

Выпускник Бакинского индустриального института Виктор Мелик-Парсаданов по собственному желанию приехал восстанавливать Севастополь и в первые же месяцы работы сумел обратить на себя внимание коллег и начальства: талант сочетался в нем с невероятной трудоспособностью. Архив Парсадановых после смерти Майи Ильиничны разбирала Елена Овсянникова, и, можно сказать, стала биографом семьи архитекторов.

«Он был из аристократического рода армян из Нагорного Карабаха, из города Шуша. Его фамилия с приставкой „мелик“ — это вообще „князь“. Но никто, наверное, не знал из советских людей, что означала эта самая приставка, и он, конечно, был серьёзно образован с детства, потому что у него была такая семья», — говорит профессор Московского архитектурного института и СевГУ Елена Овсянникова.

«И сразу же он привлёк внимание своей профессиональной дотошностью, своим подходом к делу и своим профессионализмом. Вскоре ему стали поручать очень важную, значимую работу», — добавляет главный научный сотрудник отдела «История России» музея обороны Севастополя Инна Островская.

Письмо от 23 декабря 1945-го:

«Маюсенька!
Твой сумасшедший муженёк уже завоевал себе положение и авторитет. С ним все советуются и консультируются. На днях я «раздолбывал» в карандаше один проект, так все, вплоть до бригадира, собрались у стола и, наверное, полчаса наблюдали за ходом работы. Всем очень нравится».

«Видно, насколько это был человек интеллигентный, высочайшей культуры, — на основании писем делает заключение Степан Самошин. — Он говорит: я переживаю, что не найти приличный костюм в Севастополе, в разрушенном вообще-то городе, что я уже устал питаться по каким-то забегаловкам, хочу домашней пищи».

Коллектив крымских архитекторов разработал девять проектов этого квартала, все они хранятся в городском архиве Севастополя. Мелик-Парсаданов представил один единственный вариант, он и стал победителем конкурса несмотря на то, что симферопольцы предлагали разную стилистику.

«Вот здесь уже помпезные арки перекрытия, выходы монументальные, которые утяжеляют весь рисунок этого рельефа, — показывает варианты главный архивист отдела информации и использования документов архива города Севастополя Марина Соловьёва. — А следующий проект учитывает то, что сохранилось здание мечети, и архитекторы предлагали его включить в общий рисунок, чтобы эта мечеть была хорошо видна с Большой Морской».

Площадка под кварталом неровная, террасная, с понижением к Одесскому оврагу или канаве, как его кратко обозначали на многих планах. Кстати, до 20-х годов, до переименования в Одесскую улица называлась Канавной. К моменту освобождения Севастополь представлял из себя каменный хаос. И прежде, чем строить дома, нужно было расчистить место. Но куда вывозить строительный мусор? Решение появилось само собой: засыпать им овраг и разбить на его месте парк.

«Поверх культурного слоя существовало беспорядочное нагромождение строительного камня, остатков стен, фундаментов, полузасыпанных подвальных помещений, следы ранее существовавших здесь зданий, которые были уничтожены в результате военных действий», — Марина Соловьёва цитирует документ «Грунтовые и гидрогеологические условия стройплощадки».

Еще до выхода в 1948 году постановления Совета Министров СССР об ускоренном восстановлении Севастополя, главный архитектор города Юрий Траутман готовил пояснительную записку в правительство страны, в которой докладывал о проблемах в сфере строительства и перечислял все коллективы архитекторов, которые работают над восстановлением исторического центра.

«Большой вклад сделала мастерская под руководством Полякова, мастерская Уразова (Ленинград), мастерская Парусникова (Москва). И коллектив архитекторов севастопольского Военморпроекта во главе с архитектором Мелик-Парсадановым», — Инна Островская зачитывает пояснительную записку Траутмана. — То есть уже в 1948 году в пояснительной записке звучит эта фамилия».

Напомню, носителю фамилии, о котором пишут в Совет Министров, всего 26 лет.

Секреты «адмиральского» дома

Центральный дом квартала, расположенного напротив кинотеатра «Победа», проектировался для высшего командного состава Черноморского флота. Глубокие лоджии, система вентилирования, окна в квартирах выходят на восток и на запад. Дома по бокам от адмиральского только кажутся симметричными, но, если вглядеться, становится понятно — они разные. Кстати, Мелик-Парсаданов создавал и интерьеры магазинов на первом этаже. Этот квартал дает представление о пространстве, которое должно было стать максимально удобным для жизни.

«Это традиционная планировка с таким глубоким двором, — объясняет Елена Овсянникова. — Обычно службы ставили по красной линии, а главный дом усадьбы эпохи классицизма был выше и дальше, глубже, и там был круг для разворота карет, конного транспорта, всяких экипажей».

«2-3 комнатных квартир там нет, не запроектированы. Там 4-5 комнатные квартиры и отдельные помещения для прислуги. Запланированы в адмиральском доме парадный вход и чёрные для доставки продуктов, выноса мусора и всего остального», — рассказывает архивист Марина Соловьёва.

В цокольном этаже этого дома были предусмотрены кладовки для каждой квартиры, а во дворе — в подпорные стены были вмонтированы помещения для хранения дров. Газификация Севастополя началась только в 60-е годы, а до этого отопление в городе было печным. И архитекторы, проектируя кварталы, должны были учесть, где жильцы дома будут держать дрова.

Память трёх жильцов — все они участники Великой Отечественной — увековечили мемориальными досками. Это вице-адмирал, начальник Политуправления Черноморского флота Иван Руднев. В конце 50-х, когда командовал эскадрой, здесь жил Виктор Сысоев. Позже он станет и командующим флотом. Но самый известный из жильцов — Герой Советского Союза Александр Мироненко. Лётчик-ас, он дослужился до генерал-полковника, командующего авиацией ВМФ СССР. В адмиральском доме он прожил почти 14 лет, когда командовал военно-воздушными силами Черноморского флота.

Главный архитектор Юрий Траутман просил коллег делать фасады на Большой Морской более строгими, чем на Одесской, и получилось, что второстепенная улица выглядит выразительнее главной.

«Угол, который выходит на Комсомольский парк, срезан, и центральная часть приподнята, там мы видим красивую колоннаду, портик настоящий. И этот приём, видимо, очень нравился Мелик-Парсаданову, потому что он его ещё применяет в своём известном жилом доме напротив Петропавловского собора. Тоже благодаря этому он выглядит красиво, торжественно, — говорит Степан Самошин. — Улица Одесская планировалась одной из важных улиц в центре города. Сейчас ее парадной не назовешь, но архитектура на ней очень торжественная».

«Он делал довольно выразительные формы, — добавляет Елена Овсянникова, — он более выразительно делал, чем питерцы, потому что питерцы построили все остальные кварталы, не считая застройки площади Лазарева Павловым».

Те же, кто строил эти величественные дома, поначалу жили в очень суровых условиях. На восстановление Севастополя приехали тысячи людей, а жилья в разрушенном городе для них не было.

Письмо от 27 ноября 1945 года:

«Самым большим блином, несколько неожиданным для меня, оказался холод, холод неизбежный, холод, пронизывающий всего тебя, когда каждая жилочка застывает, и совсем некуда спастись от него. Особенно одолевал он в гостинице. Это несколько объединённых друг с другом больших комнат, каждая на 10 человек, по которым ветер гуляет вдоль и поперек, чувствуя себя полным хозяином. Спать приходилось часто одетым, а по утрам согреваться так называемой „казачьей гимнастикой“, а часто и подплясывать почти вприсядку».

Придя же на работу из гостиницы, а чуть позже общежития, Виктор Паруйрович рисовал колонны с богато украшенными капителями коринфского ордера, башенки, арки, лестницы с балясинами, проектировал квартиры на пять комнат. Впрочем, архитектор понимал, что на Одесской квартиры будут коммунальными, поэтому нужны большие кухни и раздельные санузлы.

«Когда у него была первая квартира на улице Щербака, ему дали две комнаты, а в третью вселили чужого человека, хотя было ясно, что жена приедет из Баку с ребёнком. И дальше у них вторая дочка родилась, и им в конце уже его пребывания в Севастополе, дали как раз на Одесской, я так поняла, что в 25 доме», — рассказывает профессор МАрхИ Елена Овсянникова.

Весь квартал Мелик-Парсаданова в общей застройке выделяет кованая ограда, стилизованная под знаменитую решетку Летнего сада в Петербурге.

«Сами ограждения, фестоны, навершия похожи, действительно. Мне кажется, здесь интересно провести параллель с архитектурой Лазаревской эпохи, ведь недаром же башню ветров офицерской библиотеки решили стилизовать под знаменитую афинскую башню ветров. Так и здесь: эти люди как будто хотели сказать, что мы знаем, мы помним архитектурное наследие наших предков, и отечественных, и общеевропейских, мы его переработали, мы на его основе строим свою новую архитектуру».

Наследие Майи Мелик-Парсадановой

Окончив институт, из Баку с годовалой дочкой приезжает супруга и тут же включается в работу. Одни из самых известных её зданий в Севастополе — Дворец культуры строителей, ныне Центр культуры и искусств — и изящный дом по улице Луначарского. Майя Ильинична запроектировала его из двух секций. Построили только одну, зато наиболее выразительную.

«Она рассказывала: я всё время много работала. Я считаю, что лучшее моё произведение — это санаторий спинальный, профсоюзный, имени Бурденко, — вспоминает Майю Ильиничну Елена Овсянникова. — Там она придумала пандусы, как достают грязь из лимана, грязевого озера, что там должны быть какие-то вагонеточки сделаны».

Ещё до того, как Виктору Мелик-Парсаданову доверили проектировать квартал на Большой Морской, он реконструировал здание отдела гидрографии Черноморского флота на Нагорной площади. С 57 года она носит имя Ленина. Построенное ещё в середине 30-х в лаконичном стиле конструктивизма, здание серьёзно пострадало в войну. Восстанавливали его уже по канонам неоклассицизма. Даже заброшенное, местами без стекол оно всё равно привлекает к себе внимание прохожих. В музее обороны Севастополя хранится эскиз гидроотдела, нарисованный Мелик-Парсадановым, а в городском архиве — его чертежи.

«Вот здесь мы видим с вами на рисунке монолитный фасад, величественные колонны, арочные перекрытия, большое количество лепных деталей, рустированные стены, украшения дверей — продумано все в деталях, мелочах, — Марина Соловьёва показывает проект здания гидроотдела. — Мелик-Парсаданов предложил и вензель, увековечивающий дату ввода в строй 1948 год. Здесь мы видим символику ВМФ и щит геральдический. Он даже эту деталь продумал для формирования облика этого здания»

Почерк архитектора можно проследить в жилых домах на Советской, Суворова, Терещенко, Гоголя. И как бы ни пытались собственники квартир испортить фасады остеклением, сетками, козырьками над балконами, дома все равно сохраняют свою красоту. Мелик-Парсаданов не только создавал чертежи, но и ходил потом на стройку — вел авторский надзор. Военморпроект в те годы построил треть всего жилого фонда.

«Из латуни сделан значок „Участнику восстановления Севастополя“. Три тысячи человек им было отмечено, все они были номерные. Мы имеем переданное удостоверение „Участнику восстановления Севастополя“ Мелик-Парсаданова и видим номер 349», — показывает предметы Инна Островская.

Разные кварталы стали единым ансамблем

В 1952 году восстановленный ансамбль центра города был отмечен республиканской премией. Кварталы проектировали представители разных архитектурных школ Советского Союза, и для того, что получилось, слово «ансамбль» подходит лучше всего. Здания не перекрикивают друг друга, а дополняют и подыгрывают. Создается ощущение, что всё чертила одна рука.

«Мелик-Парсаданов в общей сложности в Севастополе реализовал около 50 проектов, общественных, жилых и других видов построек. По этим его проектам просматривается единый стиль, — считает Марина Соловьёва, — очень элегантное, остроумное, грамотное и мудрое соединение требований правительства побыстрее построить удобное жильё, ввести его в строй и при этом в фасадах этих домов создан прекрасный архитектурный облик города».

«Потому что Севастополь послевоенный — это и город-памятник, и город-мечта, — добавляет Степан Самошин, — это попытка создать что-то красивое, вдохновляющее, что служило бы и достойной памятью об утраченном Севастополе, и что показало бы, что мы способны создать еще лучше, чем было, несмотря на все разрушения и то, что с нашим городом сотворил враг».

В 1961 году семья Мелик-Парсадановых переезжает в Симферополь: Виктора Паруйровича назначили на должность главного архитектора Крыма. И в республике он построил ещё около 120 зданий. Майя Ильинична 20 лет проработала в институте «КрымНИИпроект» главным архитектором разных мастерских и отделов. Советский классицизм ушёл вместе со сталинской эпохой, и на полуострове Мелик-Парсадановы проектировали здания уже в стиле модернизма.

Майя Ильинична пережила мужа почти на 30 лет. Младшая дочь Алла тоже стала архитектором. Именно она и передала для публикации Елене Овсянниковой письма отца маме, по которым с точностью до дня можно проследить все этапы восстановления Севастополя с 1945 до конца 1949 года.

Письмо от 30 ноября 1948 года:

«У нас здесь так много нового и очень интересного. По специальному постановлению Совета Министров Союза и по личному указанию тов. Сталина гор. Севастополь должен быть восстановлен в 3-4 года. Ты представляешь, что это значит?! Эта стройка может быть так же огромна, как канал Москва — Волга, Днепрострой или московское метро! У нас уже горячка. Заканчиваем все „хвосты“. В общем, настроение приподнятое — ощущаешь, какой размах примет строительство уже в 1949 году. Я не сомневаюсь, что в этот срок город будет восстановлен».

Ольга Щирица, Виталий Козловский, Светлана Баева, Инна Худокормова

Предыдущая статья

Кто выбрал форму пирамиды для Свято-Никольского храма, рассказали в Севастополе

Следующая статья

Порталы времени первой гимназии. Отмечать 110 лет или готовиться к 200-летию?

Комментарии