В Севастополе вспоминают окончание второй обороны города
О потере Севастополя Советское информбюро сообщило только 3 июля. Это означало, что в Ставке Верховного главнокомандующего признали гибель более, чем стотысячной группировки войск. Но на мысе Херсонес солдаты и матросы оборонялись ещё пять дней. Бои шли и в других точках.
Трагично описание не только последних дней защиты 35-й батареи. Ещё один отчаянный очаг сопротивления находился в районе мыса Фиолент. Здесь действовали бойцы 456-го погранполка. Отступать им было, во-первых, некуда, так ещё и в Георгиевском монастыре находились два походно-полевых госпиталя Приморской армии. А это 500 раненых. В распоряжении погранполка были только 150 человек личного состава, один пулемёт и один миномёт.
Выстрелы кончились, началась оккупация Севастополя. 100 тысяч советских военных попали в плен, среди мирных жителей начались акции устрашения.
250 дней обороны Севастополя и зверств врага трансформировали психику простых людей. Мстить оккупантам начали рабочие, учителя, вчерашние школьники. До мая 1944 года действовали партизанские отряды, они совершили тысячи диверсий и несколько сотен раз вступали в бои.
Были и те, кто примкнул к оккупационной администрации. Теряя друзей и получая презрение соседей это вынуждены были делать подпольщики. Они копировали важные документы, освобождали пленных, распространяли листовки. Максимальная конспирация спасала не всегда.
«Пример такой пытки есть, когда человека долго не кормили, держали его в камере. А потом давали селёдку, без воды, без ничего. Голод делал своё дело, человек поедал эту селёдку, а потом, через какое-то время ему становилось от жажды ещё хуже. Нашёлся человек, который не выдержал пыток, он рассказал о местонахождении лидера подпольной организации и штаба», – говорит научный сотрудник сектора истории ВОВ Александр Гончаров.
Так фашисты узнали про двойную жизнь школьного учителя химии Василия Ревякина, инженера Павла Сильникова и бывшего политработника Николая Терещенко.
«В октябре 1943 года была раскрыта первая подпольная группа под руководством Павла Сильникова, которая действовала в морском порту. Часть были расстреляны, часть выживших влились потом в группу Ревякина. Следующий большой провал – февраль 1944 года, железнодорожники, которые имели тесную связь и сотрудничали с симферопольским подпольем. Оттуда, из Симферополя их товарищи привели за собой слежку», – рассказывает завотделом научно-исследовательской работы СВИМЗ Анна Селиванова.
В два часа ночи враги пришли в дом на корабельной стороне, где была подпольная типография и тайники. Василия Ревякина и его соратников арестовали.
«Можно сказать, их троих закопали живыми. И три дня земля шевелилась, в Юхариной балке», – делится племянница Дмитрия Ревякина Нина Ника.
Нина Павловна – племянница Героя Советского Союза Василия Ревякина. Своих детей у него не было, жену в день родов арестовали и расстреляли там же, в Юхариной балке.
«И наши дети, и наши внуки, правнуки уже у нас есть. Стараются чтить память дяди. И мы воспитываем патриотизм не только в наших детях, внуках, но и в школах, и в садике», – отмечает племянница Дмитрия Ревякина Нина Ника.
Подпольщики и партизаны запомнились героями не только Великой Отечественной, но и той самой священной войны из строк поэта Лебедева-Кумача.
В начале 1960-х скульптору Станиславу Чижу и архитектору Адольфу Шефферу поставили задачу создать монумент борцам подполья, сложный образ для реализации. Монумент нужно рассматривать справа налево. Склонённое траурное знамя, характерный для советской скульптуры шрифт, короткая надпись: «Борцам подполья». Далее собирательный образ этих людей – напряжённое лицо, сжатый кулак. Ну а далее детали, которые не так очевидны. За пазухой пачка листовок, одна из них уже наклеена. Куда? На стену. Вот и складывается образ: подпольщик стоит за углом и прячется от патруля.
Ростислав Колмагоров, Наталья Бабкевич
